Стефан Бюссар
Анализ специалиста по России и автора книги «Завоевание Кавказа» Эрика Хесли
— С точки зрения Запада, российско-грузинский конфликт – доказательство заносчивости и возрожденных имперских амбиций России.
— Российский ответ в Южной Осетии – классический процесс восстановления влияния России в зоне, непосредственно связанной с интересами ее безопасности. Этот процесс тем более важен, что российское влияние на Кавказе значительно ослабло в 1990-е годы. Поэтому совершенно неудивительно, если основная линия политики Москвы в Кавказском регионе заключается в оппозиции расширению НАТО на граничащие с Россией страны.
— Но НАТО настаивает, что оно – исключительно оборонительный военный альянс…
— Это аргумент НАТО. Для России НАТО – враждебный военный альянс, цель которого – окружить ее. Русские не забыли о наступательной роли Североатлантического альянса в Афганистане и Сербии. Нынешний конфликт для России является проверкой. Немногие кавказские регионы испытывают к ней расположение. Осетины и, в меньшей степени, абхазы настроены наиболее пророссийски. Армения тоже испытывает симпатии к своему великому соседу. Москва не могла допустить, чтобы грузины оккупировали территорию ее союзника, и не отреагировать. Российская власть должна была показать, что она может сдержать свои обещания державы-защитницы. Кремль может воспользоваться тем немногим остающимся временем, чтобы унизить Михаила Саакашвили, при этом окончательно не оттолкнув грузинское общественное мнение нанесением очень серьезных ударов по грузинской обороне.
— Начало этой войны показало, что главой России до сих пор остается Владимир Путин. Что вы об этом думаете?
— Было бы иллюзией полагать, что между Дмитрием Медведевым и Владимиром Путиным есть расхождение во взглядах. Новый российский президент культивирует имидж умеренного политика. Он не может позволить себе продемонстрировать слабость, особенно в начале своего президентства. Россия не могла поступить по-другому. Она должна была применить силу, чтобы восстановить статус-кво и нанести унизительное поражение грузинскому президенту.
— Как вы объясните решение Грузии начать военное вторжение в Южную Осетию?
— Это был безрассудный расчет на эффект блицкрига: завоевать осетинскую столицу во время Олимпийских игр. Это грубый расчет, свидетельствующий о политической недальновидности. Поразительно, что грузинский президент не побеспокоился о том, чтобы заручиться одобрением западных держав, прежде чем начать вторжение. Военная победа России могла бы тогда иметь дурные последствия. Саакашвили, несомненно, рассчитывал показать американскому и европейскому общественному мнению, что Грузия является жертвой перемен настроения Кремля. У слишком слабой Грузии не было иного варианта, как вступить в НАТО, к чему Тбилиси и стремится с 2004 года. Тем не менее, Грузия не фигурирует в протоколе о приеме новых членов, утвержденном членами НАТО на саммите альянса в Бухаресте. Сейчас, после грузинского вторжения, возникает вопрос, как поведет себя НАТО. Тот факт, что Грузия готова использовать силу для урегулирования внутренних проблем, может убедить членов альянса в том, что она – слишком неудобный партнер.
— Действительно ли цель – Южная Осетия?
— Осетины – народ, исторически контролировавший основной проход Главного Кавказского хребта, Крестовый перевал, который русские называют «Военно-грузинской дорогой». Осетины пользовались такой стратегической позицией, чтобы играть на соотношении сил между соседями с севера и с юга. Не будет преувеличением назвать их своего рода кавказским кантоном Ури. Являющиеся в большинстве своем православными христианами, осетины очень близки к Москве. Они сыграли огромную роль в российской истории. Это один из регионов, давших СССР больше всего генералов и высших офицеров. Из всех народов Северного Кавказа осетины, несомненно, продемонстрировали меньше всего симпатий к оккупационным войскам вермахта во время Второй мировой войны.
— Одним из приоритетов Саакашвили было вновь завоевать сепаратистские республики – Южную Осетию и Абхазию…
— В этом-то и проблема. Александр Дюма в свое время уже писал об этом. Есть не одна, а несколько Грузий. Многочисленные этнические меньшинства, близкие Турции, Армении или Азербайджану, крайне недовольны политикой Тбилиси. Надо сказать, что Грузия при Сталине начала масштабное движение национальной гомогенизации, чтобы создать один-единственный народ. Этот грузинский национализм существовал уже в 1920-е годы, когда такие образования, как Осетия, еще обладали определенной региональной автономией. Но он значительно усилился с распадом СССР. Грузия хотела, чтобы был один язык, одна религия, одна нация. С момента провозглашения независимости языки и школы национальных меньшинств были запрещены. Эти силовые и административные меры вызвали чрезвычайно сильную реакцию местного населения. Сегодня многие меньшинства не хотят входить в состав Грузии. Напомню, что в Осетии состоялись два референдума, выявившие крайне негативное отношение к грузинской власти. То же самое в Абхазии. В то же время надо взглянуть правде в глаза: в одиночку эти регионы были бы несостоятельны в экономическом плане. Независимость для них – не перспектива.
— Изменит ли нападение Грузии на Южную Осетию расстановку сил?
— Будет очень трудно убедить осетинов, что их ждут в грузинской республике в качестве автономного меньшинства после того, как их столица подверглась бомбардировке. Этот пример показывает, что существует тенденция замечать только манипуляции великих держав и умалчивать проблему нацменьшинств.
— Если проводить сравнение с Косово, видите ли вы отличия в действиях Запада?
— Они совершенно противоречивы. Когда сербы предприняли меры против этнической чистки, им заявили, что они утратили моральное право вершить судьбу Косово. Осетины – национальное меньшинство, полностью отличное от грузин. Они – потомки скифов, степных кочевников, в значительной мере повлиявших на культуру Северного Кавказа. Их язык не имеет ничего общего с грузинским. Если применять косовские критерии, они должны иметь право потребовать независимости.
— Разве стремление к грузинской национальной идентичности не менее легитимно?
— После распада Советского Союза оно было легитимным. Поскольку Грузия оказалась между турецкой, российской, иранской и западными державами. Она находится на стыке ислама и христианства. Но она также считается – после Украины – ближайшим собратом России. Отец Сталина был грузином, а его мать – осетинкой. Великие грузинские роды были частью российской буржуазии. Для русских Грузия – что-то вроде Тосканы для европейцев. Вопреки видимости, нет никакого кавказского проклятия. Кавказ – это мозаика народов, имеющих много общего и обладающих потрясающей способностью к адаптации.
— Что делать, чтобы помирить Россию и Грузию?
— Россия, увязшая в имперской ностальгии, все еще не может смириться с тем, что бывшие советские республики стали совершенно независимыми государствами. Пора ей это сделать. Что касается Грузии, в высшей степени кавказской страны, получившей самую большую после Израиля американскую помощь на душу населения, она не может смириться с проигрышем из страха поставить под сомнение свое существование. Она должна смириться с тем, что у нее общая граница с Россией. Имея миллионную диаспору работающих в России, главном потребителе грузинских товаров, Грузия не может делать вид, что России не существует.
http://www.inopressa.ru/letemps/2008/08/12/12:52:25/caucase
