Рубрика:Свобода и демократия

Он ни разу не изменил себе, своим убеждениям, своей совести. Всегда говорил правду. Его произведения будили совесть нации, взывали к покаянию. День памяти писателя отмечают все, кому были дороги высокие идеалы, которые Солженицын пропагандировал в своем творчестве. Ведь для России эта огромная утрата считает писатель, литературный критик, редактор отдела «Культура» «Российской газеты», член жюри литературной премии Александра Солженицына Павел Басинский:

«Россия потеряла своего последнего великого писателя. Конечно, невозможно прогнозировать, появится ли еще великий писатель в России. Но, как мне кажется, тот путь, по которому развивается наша культура, говорит, что, скорее всего, нет. И Солженицын в этом плане просто замыкает ряд великих русских писателей и 19 и 20 веков».

В Москве на кладбище Донского монастыря почтить память Александра Солженицына собрались его родные и поклонники. Быть похороненным в Донском монастыре — последняя воля писателя. С просьбой об этом он обратился ещё пять лет назад к патриарху Алексию Второму и получил его благословение. С Донским монастырём, по признанию Солженицына, у него было «много духовных связей». Здесь, в центре Москвы, между Шаболовкой и несколькими Донскими переулками, веками находили вечный покой россияне, внёсшие особый вклад в обретение и сохранение мыслящей, духовной России. По словам Павла Басинского, вклад Александра Солженицына не оценим:

«Великий писатель — это не только создатель текстов хороших, даже прекрасных текстов. Это человек, который каким-то образом меняет русскую жизнь. Вот совсем недавно мы праздновали 100-летие Твардовского и в связи с этим, конечно, много говорили о Солженицыне, чья повесть «Один день Ивана Денисовича» была напечатана Твардовским. По значению эту публикацию можно сравнить с публикацией «Записок охотника» Тургенева в 19 веке в журнале «Современник» Некрасова. Публикация реально приблизила отмену крепостного права. Александр Второй просто признавался, что чтение «Записок охотника» подвигла его к отмене крепостного права. После того, как читающая Россия увидела в лицо этих крепостных, увидела, что это люди, это личности, она просто поняла, что дальше владеть этими людьми нельзя. Примерно тоже произошло после публикации «Одного дня Ивана Денисовича». Ведь знали, в общем, что есть лагеря, знали. Но когда увидели этого человека в лицо, то стало стыдно всем, страна стала другой. И это только «Один день Ивана Денисовича». А «Красное колесо». Ведь мы до сих пор не имеем другой книги, в которой бы так дотошно, так страстно и так глубоко была изучена эпоха революции. Эта книга до сих пор еще не прочитана, потому что мы повторяем очень многие ошибки. И в этом плане Солженицын еще очень долго будет востребован и совершенно по-другому прочитан.

Литературой Александр Исаевич начал интересоваться в старших классах, пробовал силы в эссе и поэзии. Однако после школы поступил в Ростовский Университет не на филологический, а на физико-математический факультет. Но и студентом физмата, не оставлял своего писательского увлечения и написал первые главы «Августа Четырнадцатого». В начале Великой Отечественной войны он вместе с женой уехал по распределению в Морозовск, где работал учителем. Оттуда же отправился на фронт. После окончания костромского артиллерийского училища служил лейтенантом в Саранске, а потом был командиром батареи звуковой разведки. Получил награды — ордена Отечественной войны и Красной Звезды.

Незадолго до победы в 1945 году Солженицына арестовали за переписку, в которой он критиковал Сталина. С конца 1945 до 1953 года он находился в заключении. Здесь он пишет поэмы и заучивает их наизусть, чтобы позже переложить на бумагу. Писатель описал лагерную жизнь в своих, ставших уже знаменитыми, произведениях. Его роман «Архипелаг ГУЛАГ» стоил Солженицыну изгнания из Советского Союза. В 1970 году его наградили Нобелевской премией, но советские власти сочли решение Нобелевского комитета «политически враждебным». Поэтому «Архипелаг ГУЛАГ» выходил уже за границей. Однако режим не смог сломить Александра Исаевича и подмять под себя. Как считает писатель и литературный критик Павел Басинский, Солженицын был непреложным авторитетом русской культуры:

«Пока был жив Солженицын, было ощущение какого-то веса русской культуры. Сегодня этого ощущения нет. Хороших писателей много, но вот такого авторитета, которого и любили бы, и боялись, и ненавидели бы — Солженицына очень многие не любили — вот такого человека нет. Исчезла гора, а соответственно, исчез и горизонт какой-то за ней. Конечно, в его уходе был в известной степени светлый момент. Этот человек сделал не просто всё, что может сделать один человек, он сделал намного больше, чем вообще способен сделать один человек. Это признают абсолютно все. Это действительно по библейскому выражению «ушел насыщенный днями» и насытив эти дни нашей жизни очень разнообразными текстами, мыслями, идеями. В этом смысле это, конечно, была завидная судьба и очень светлый уход».

Александр Солженицын действительно оставил после себя огромное наследие. Он работал до последнего дня своей жизни и вместе с женой готовил издание своего 30-томного собрания сочинений. Над его издательством сейчас продолжает работу супруга Наталья Солженицына.

Источник: Голос России

Демократия не сводится к экономическому благополучию. Но если оказывается, что с ее внедрением это благополучие исчезает, встает вопрос – стоит ли оно того, чтобы незначительное меньшинство получило право шуметь по каждому поводу и вести бесконечные дискуссии? И было ли правление, при котором исчезло экономическое благополучие, собственно, демократией? Что это за демократия, от которой большинству стало жить хуже?

 Порядок и демократия: ненужное зачеркнуть

Можно спорить о том, могут ли «править все» – это и есть проблема, приводящая к замещению непосредственной демократии системой посредничества. В известной форме, кстати, могут. Но если демократия не выражает интересов большинства, а власть не находится под контролем последнего, такой режим никак не может претендовать на «демократичность».

Все то, что называется проблемами, слабостями и рисками демократии в современной России, при желании можно выводить из проблем самого российского демоса. Как, собственно, и делают представители определенного политического течения, в политических неудачах обвиняющие российский народ, по их мнению «не готовый к демократии». Можно говорить, что проблемы демократии проистекают из тех или иных системных или функциональных трудностей: слабой традиции правления, обширной территории, — что всегда создает для демократии проблемы, слабости «среднего класса», отсутствии устоявшихся структур гражданского общества.

Уолт Ростоу, анализируя проблемы утверждения демократических устройств, отмечал, что демократия успешно приживается там и тогда, когда люди получают от нее реальные и ощутимые преимущества. То есть демократия становится сильной тогда, когда решает реальные проблемы, а не умножает их. Если под словом «демократия» понимать то политическое устройство, которое стало внедряться в России с рубежа 1980-1990-х, нужно признать: для большинства оно лишь умножило проблемы и ухудшило жизнь.

Почему, собственно, вставая перед дилеммой (правда, не вполне корректной) порядок или демократия, 72% граждан полагают, что важнее порядок, и лишь 16% предпочитают демократию. При этом, говоря о «порядке», общество понимает его как «политическую и экономическую стабильность страны» – 41%, «социальную защиту малоимущих слоев населения» – 29%, «возможность для каждого реализовать свои права» – 25%, «строгое соблюдение законов» – 24%. При этом, собственно, «ограничение демократических прав и свобод» под порядком понимает лишь 1% населения. Иначе говоря, то, что граждане понимают под «порядком», значительно ближе к реальной демократии, чем то, что им навязывалось под именем «демократии».

Когда, в рамках того же опроса спрашивалось, что респондент понимает под демократией, на первом месте с существенным опережением по отношению к остальным ответам выходила формулировка: «свобода слова, печати, вероисповедания» – 44%. С отставанием от нее в полтора раза следовал ответ «экономическое процветание страны» – 28%. Главная характеристика демократии – «подчинение меньшинства большинству» – имелась в виду лишь 4% граждан. В два с половиной раза больше людей (10%) под демократией понимают неограниченную свободу, согласуясь в этом с теми 6 %, которые под ней понимают анархию и безвластие, и еще с 6 %, понимающими под демократией нечто ей почти противоположное – права меньшинств. Вполне естественно, что такое «устройство» вызывает негативное отношение общества.

Власть руками народа

Пожалуй, наиболее универсальной формулой демократии можно считать Гетисбергское определение Линкольна: «Власть народа, в интересах самого народа, руками самого народа». Но в этом смысле никогда за времена «демократической России» в России не существовало демократии: — никогда за последние двадцать лет народ не был допущен к реальному участию в управлении государством; — никогда за это время в стране не выполнялась воля большинства; — никогда в этот период власть не действовала в интересах большинства.

Большая часть тех, кто считает себя сторонниками демократического правления, как правило, избегают говорить о власти большинства. Они предпочитают говорить о соблюдении прав меньшинств и о праве политически активных граждан на политические протесты и на борьбу за власть. С самого начала, когда двадцать лет назад определенная часть политической элиты стала внедрять в стране новое политическое устройство, под брендом «демократия» понималось, с одной стороны, преимущественное право меньшинств и их свобода от исполнения решений большинства, с другой – система власти «просвещенного», то есть «рыночно ориентированного» меньшинства. Был выдвинут тезис о том, что демократия может быть гарантирована лишь в условиях рынка, а потому, только власть людей, преданных «рыночной мифологии» может считаться подлинной демократией. Хотя уже довольно давно одним из ведущих мировых исследователей и теоретиков демократии Робертом Далем было доказано, что рынок в современном мире с неизбежностью уничтожает демократию, и утверждение демократии невозможно без преодоления рыночных отношений.

То, что было названо «демократией», так или иначе делало жизнь большинства людей хуже, чем она была до ее внедрения. И наоборот, когда то, что носило имя демократии, в 2000-е годы стало сворачиваться, и доминировать в политической жизни страны стали откровенно авторитарные начала – жизнь, пусть понемногу, но стала улучшаться.

Вот данные опросов уже 2005 года по наиболее актуальным требованиям политической и социально-экономической жизни: в какой мере вы согласны или не согласны со следующими высказываниями? Недра, леса, водные и другие природные ресурсы, электростанции, предприятия ВПК, железные дороги, высоковольтные ЛЭП и магистральные трубопроводы должны находиться исключительно в государственной собственности – 91% согласны. Необходимо восстановить государственную собственность на землю, кроме подсобных хозяйств, приусадебных, дачных, садово-огородных и гаражных участков – 83% согласны. Необходимо принять законы, устанавливающие нормы ответственности, вплоть до отставки президента, правительства и губернаторов, за снижение уровня жизни населения – 87% согласны. Необходимо принять законы, предусматривающие право избирателей на отзыв депутатов, избираемых руководителей органов исполнительной власти всех уровней и президента – 85% согласны. Руководители областей, краев и республик Российской Федерации должны избираться непосредственно гражданами этих субъектов Федерации – 81% согласны. Ни одно из этих требований не исполнялось властью в 1990-е.

На чьей стороне правда?

Изначально те или иные политические группы имитировали действие от имени нарда, казалось бы – получали от него мандат на власть, но, овладев ею, действовали в диаметрально-противоположном направлении по сравнению с его требованиями и ожиданиями. Власть 2000-х в этом отношении отличалась от власти 1990-х большим уважением к народу: она вела себя в большем соответствии с его социо-культурными ожиданиями, тогда как власть 1990-х демонстративно противопоставляла себя этим ожиданиям. Отсюда основная проблема российской демократии – те, кто правит от ее имени, действуют не в интересах большинства, а в интересах имущего меньшинства общества.

И главный риск демократии – риск для этого правящего меньшинства – в том, что как только оно даст большинству проявить волю, оно вынуждено будет действовать против своих интересов, расстаться с богатствами и господством. Собственно, демократическая терминология была лишь использована в конце 1980-х и 1990-х, чтобы создать в обществе определенную атмосферу массовой истерии, заглушить способность к разумному действию. Но исходные, еще локковские постулаты либерализма, предполагают, что ценность свободы соединяется с ценностью разума. В отсутствии последнего, при стимулировании и разжигании примата иррационального, свобода и демократия неизбежно оборачиваются, как отмечал Эдмунд Бёрк, тягой к разрушению и массовой истерией.

Опираясь на эту истерию, разжигавшие ее группы пришли к власти, но они никогда не собирались допускать большинство до власти или действовать в соответствии с его ожиданиями и интересами. Можно конечно, говорить и о том, что рискованно вслепую полагаться на волю большинства, что те или иные его сиюминутные желания могут оказаться ошибочными. Только вот, с одной стороны, если вечно блокировать решения демоса на том основании, что они кажутся власти ошибочными, если они даже и ошибочны, народ никогда не научится принимать правильных решений, а наблюдая, как раз за разом его решения блокируются, навсегда откажется от намерения самому решать свою судьбу. С другой стороны, кто вправе взять на себя ответственность решать, что в случае расхождения его мнения с мнением большинства правым является именно он?

Большинство считает, что недра, леса, водные и другие природные ресурсы, электростанции, предприятия ВПК, железные дороги, высоковольтные ЛЭП и магистральные трубопроводы должны находиться исключительно в государственной собственности, а также, что необходимо восстановить государственную собственность на землю, кроме подсобных хозяйств, приусадебных, дачных, садово-огородных и гаражных участков, а меньшинство полагает иначе. Почему решение должно оставаться за этим меньшинством?

Получается, что меньшинству демократия, то есть исполнение воли большинства, не нужна потому, что ее устремления и интересы враждебны интересам большинства. А большинству не нужно то, что называется «демократией» меньшинством. И пока в стране «демократия» не примет реальные формы политического участия масс, то есть участия: 1) в формировании элиты; 2) в признании ее легитимности; 3) в формулировании проводимой ею политики; 4) в контроле за ее осуществлением, – она так и останется политической спекуляцией, фантомом, а не системой реального народного правления.

Источник: Русский журнал