На дворе практически лето, а это означает, что в разгаре дачный сезон. Как только наступают выходные, горожане собираются на природу. Кто-то садится в электричку, кто-то — в автобус, кто-то — в автомобиль, и на дорогах начинается настоящее столпотворение – люди покидают город и отправляются на дачу. Это самая настоящая традиция, которую неуклонно соблюдают с весны и до осени.
Между тем дача – уникальное явление, которое существует только на территории России и постсоветского пространства. Это не загородный коттедж или вилла. Хотя на первый взгляд – почему нет? Ведь по факту дача – это просто загородный дом. Но на самом деле все несколько интереснее.
Дача — дом на природе, в котором городская семья, как правило, не живет постоянно. Дачи бывают разные: у кого-то это обычный старый сарай, а у кого-то особняк в несколько этажей. У кого-то стандартные 6 соток (шесть сотых гектара), а у кого-то территория в несколько гектаров. У кого-то на участке простой газон, у кого-то — цветущий сад, а у кого-то кроме крапивы и чертополоха ничего не растет. Но все это, так или иначе, именуют одним и тем же словом «дача».
Кажется, что традиция ездить на дачу в отпуск или на выходные была всегда, но на самом деле она родилась не так уж и давно. Некоторые историки считают точкой отсчета XIX век, а точнее — 1821 год, когда император Николай I подарил своей супруге Александре Федоровне земли в районе Петергофа, которые впоследствии стали называться «собственная ее Величества дача Александрия».
Некоторые, правда, полагают, что точкой отсчета надо считать это же место, но более раннее время. Дело в том, что в XVIII столетии земли под Петергофом были пожалованы императором Петром I его фавориту Александру Меньшикову. Кстати, этимология слова «дача» напрямую связана с глаголом «давать», а само слово означало землю, которой государь награждал своих приближенных.
Дачей Меньшикова должен был стать дворец под названием Монкураж (то есть «моя отвага»), но этот дворец так и не был достроен. Меньшиков попал в опалу, а его земли впоследствии оказались в собственности у императрицы Анны Иоанновны. Там создается Ягд-Гартен, то есть Охотничий парк: егерская слобода, охотничий павильон для императрицы, загоны для зверей – ну и, собственно, сами звери: олени, буйволы, кабаны, зайцы и даже тигры.
Потом, через несколько десятков лет, когда главной императорской резиденцией стало Царское Село, Ягд-Гартен пришел в упадок: павильон разрушился, животные погибли или разбежались – в лесах остались только олени.
В таком виде земли стояли довольно долго – пока, собственно, не были подарены Николаем I своей жене и пока на их территории не появилась императорская дача. Там архитектор Адам Менелас вскоре построил особняк в три этажа с 27 комнатами, который стали называть Коттедж, с большой буквы «к». Это здание в готическом стиле сохранилось до сих пор, и сейчас там музей.
Забегая вперед, скажу, что история в очередной раз доказывает, что ей свойственно повторение, – в том числе и истории дач. Судите сами: когда в девяностые годы в России появились так называемые новые русские, сумевшие быстро нажить капиталы, они стали строить многокомнатные и многоэтажные загородные дома и называть их коттеджами. Правда, уже с маленькой буквы. Архитектура этих домов часто поражала своими неуклюжими попытками сойти за дворец – с башенками, флюгерами и бог знает чем еще. А некоторые нувориши устраивали у себя на даче мини-зоопарк со страусами, крокодилами и прочей звериной экзотикой.
Безусловно, «собственная ее Величества дача Александрия» — одна из первых дач в России. Она появилась на волне моды, зародившейся в начале XIX века, о которой упоминал еще Карамзин. Знаменитый историк, описывающий быт Москвы, отмечал, что летом Белокаменная столица пустеет, а ее жители устремляются за город. То же самое происходит, в принципе, и сегодня. Правда, дачи XIX века (а к середине ХХ века наметился самый настоящий дачный бум) сильно отличаются от современных.
Итак, середина XIX столетия: бурное железнодорожное строительство открывает перед людьми новые горизонты свободы передвижения. В краях, которые на тот момент были ближайшими пригородами Москвы, — в Кунцево, Сокольниках, Останкино и Перово — стали появляться специальные места для летнего проживания. Потом «поселки для отдыха» стали строить еще дальше от столицы. Впрочем, благодаря уже упомянутой железной дороге путь от города до дачи редко занимал дольше 40 минут. Поэтому многие отцы семейств летом ездили на работу прямо с дачи – было быстро.
Самое престижное дачное место того времени — Перловка. Ею владел купец Василий Перлов, построивший в поселке около 80 дач. Заборов между ними, к слову, не было — ставить ограждения почиталось в ту пору дурным тоном. Но, правда, и дома стояли в отдалении друг от друга, скрытые деревьями – и личное пространство соседей не нарушалось. В каждом домике был душ и персональный туалет, на берегу реки Яузы были оборудованы купальни. Дачникам организовывали культурный досуг: дважды в неделю в поселок привозили музыкантов, в летнем театре шли представления от лучших московских трупп, и, кроме того, устраивались специальные дачные балы.
Перловка была очень дорога (аренда домика была сопоставима с арендой жилья в центре города), но при этом она была еще и очень популярна. Чтобы снять там дом, люди платили аренду за 3 года вперед. Не все, конечно, могли себе это позволить. Кто-то, следуя дачному поветрию, выбирал варианты поскромнее и поплоше. Могли снимать, например, место в крестьянской избе – и для некоторых крестьян «набеги» столичных дачников превращались в источник дохода. Так или иначе, практически все дачи того периода были наемными – и это отличает их от современных российских дач. Сегодня люди стараются не снимать, а покупать дачные участки, даже если они далеко от того города, в котором они живут.
Дачная жизнь стала массовым социальным явлением, которое отразилось, в том числе, и в российской культуре. Вспомним хотя бы рассказы Чехова. Образ старой дачи с домашними спектаклями, завтраками на веранде, букетами сирени или ромашек в фарфоровых кувшинах, походами по ягоды и по грибы, катаниями на лодках до сих пор невероятно притягателен. И потому неудивительно, что после Октябрьской революции, когда аристократия, купечество и старая интеллигенция были по факту уничтожены, новые хозяева жизни попытались устроить свой дачный рай по классическому образцу.
После революции старые дачи раздали различным организациям, и они стали отправлять туда своих сотрудников на отдых, нередко по несколько семей в один домик. Было тесно. И стало понятно, что дач на всех не хватает. И началось дачное строительство. Госаппарат начал возводить дачи для номенклатурных работников — крупных партийных деятелей, генералитета, а также членов Союза писателей, видных ученых… На подмосковной карте тогда появились писательские поселки, такие, как знаменитое Переделкино, генеральские поселки (например, Снегири), академические (Николина Гора), министерские (Серебряный Бор).
Это были довольно большие земельные участки с добротными большими домами, которые находились в собственности у государства. Например, Переделкино принадлежало Литфонду. И дачу там получили Исаак Бабель, Лев Кассиль, Борис Пастернак, Илья Ильф и Евгений Петров, Николай Заболоцкий, Константин Симонов, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Булат Окуджава, Валентин Катаев, Белла Ахмадулина и много других советских классиков. Их дачный уклад напоминал уклад стародачной жизни, хотя уже появились заборы: строили дома более скученно, и потому каждый отдыхающий стремился оградить свою жизнь от посторонних глаз.
Понятно, что к элите принадлежали немногие, и не у всех была номенклатурная дача. Все остальные стремились заполучить участок в садовом товариществе. Участки могли давать своим сотрудникам заводы, научно-исследовательские институты, фабрики – словом, работодатели, которые все в конечном итоге олицетворяли собой государство.
Государство диктовало условия дачного поведения. Классический размер дачного участка – 6 соток. Теплицы строить разрешали не всегда. Двухэтажный дом или дом с подвалом – ни в коем случае, чтобы не разводить мелкобуржуазные настроения. После того, как Советский Союз распался, дачные нормы смягчились и стали вполне разумными. Строй, что хочешь, только не вплотную к соседям, и сажай, что хочешь, кроме опийного мака.
Дачная свобода, к слову сказать, вряд ли привела народ ко взрыву мелкобуржуазных настроений. На шести сотках, к слову, их особо и не разведешь. К тому же большинство дачников были (и остаются) настоящими тружениками: каждый выезд за город означает битву за урожай. В советское время практически все сажали картошку, огурцы, помидоры, клубнику.
Первая причина – рациональная. В магазинах временами было пусто, и огород становился подспорьем. Вторая – ностальгическая: многие исследователи говорят о том, что откат горожан к огородничеству — это зов крови. Прабабушки и прадедушки большинства современных горожан жили в деревнях и занимались земельным трудом. И, приезжая на дачу и копаясь на грядках, их правнуки, сами того не зная, восстанавливают связь с корнями и обретают душевное равновесие. Вполне возможно, так и есть. Ведь следить за садом и огородом — это очень тяжелый труд. Гораздо проще купить корзину клубники или ведро огурцов на рынке – но нет, многие дачники, отнюдь не терзаемые нуждой, и сегодня, когда нет никакого дефицита фруктов и овощей, предпочитают проводить досуг с лопатой в руках. Хотя это касается, в основном, представителей старшего поколения, которое выросло и сформировалось в СССР.
А молодежь больше любит иные виды досуга: речка, рыбалка, грибы, шашлыки, гамак или шезлонг. Молодое поколение, глядя на родителей, клянется, что никогда не будет тратить свое время на борьбу с сорняками и выращивание помидоров. Их мечта – валяться на газоне и отдыхать, а не, что называется, вкалывать, не разгибая спины. Однако, увы, в самой этой мечте заложено немалое противоречие: ведь чтобы создать ровный красивый газон, нужно повозиться: удалить старый дерн, вскопать землю, посадить траву, а потом постоянно дергать сорняки и эту траву косить. В общем, сторонникам газонного отдыха приходится или напрягаться, или устанавливать свой шезлонг посреди лопухов и лебеды.
Между тем специалисты по ландшафтному дизайну в один голос говорят о том, что образ обычной среднестатистической дачи с советских времен заметно поменялся: огородничество теряет свои позиции, и все больше горожан стремятся разбить сад. Кто-то увлекается европейскими концепциями организации природного пространства (симметрично стрижет деревья на французский манер или разбивает необъятный английский газон), а кто-то стремится создать классический тенистый русский сад – с яблонями, сиренью и пионами.
Работа на земле для горожан перестает быть делом, которым занимаются ради хлеба насущного. Люди все реже сажают картошку и все чаще – цветы, наслаждаясь как процессом, так и результатом. Хотя, может, кому-то вид цветущего картофельного куста намного милее вида цветущих тюльпанов. Дачники (а в России их 30 миллионов) очень разные, и каждый самовыражается, как душе угодно.
Изучать другие традиции будем через неделю!
Аудиоверсия программыИсточник: Голос России
Комментарии