Термин «ас» в авиационном лексиконе появился во время Первой мировой войны. Так называли пилота, сбившего не менее 5 самолетов противника. Корнет российского истребительного авиаотряда Юрий Гильшер стал асом, летая с протезом вместо одной ноги
Пилот-кавалерист
Детство Юрий провел в родовом подмосковном имении матери, принадлежавшей к древнему роду московских столбовых дворян. Получил хорошее образование, окончив Московское Алексеевское коммерческое училище. Будучи от природы доброго и веселого нрава в кругу сверстников считался «душой компании», пользовался популярностью у барышень. В перспективе вырисовывалось блестящее будущее.
Но завершение его учебы как раз совпало с началом войны. Воспитанный настоящим патриотом, Юрий не мог отсиживаться в тылу и в ноябре 1914 года поступил юнкером в Николаевское кавалерийское училище. Сказалась его любовь к верховой езде, которой он увлекался с детства. В училище он показал себя прилежным учеником, отличным стрелком и наездником. Но еще до окончания учебы Гильшера заинтересовала авиация.
К началу 1915 года командование русской армии хорошо осознало ее роль. Формировались новые авиаотряды. Из тяжелых четырехмоторных самолетов «Илья Муромец» конструкции Игоря Сикорского была создана российская «Эскадра воздушных кораблей, которая стала первым в мировой истории соединением стратегических бомбардировщиков. Формировались отряды боевых истребителей.
Императорскому Воздушному флоту были нужны пилоты, поэтому рапорт, поданный Гильшером о направлении в авиашколу, был поддержан командованием. Сразу по окончании училища он был откомандирован в авиацию. Офицер-кавалерист поступил в Гатчинскую авиационную школу. Учеба ему давалась легко. Вскоре Юрий уже летал самостоятельно и даже был направлен на две недели в Царское Село в специальный отряд по воздушной обороне императорской резиденции. Для двадцатилетнего кавалерийского офицера, еще не имевшего звания пилота, это было знаком большого доверия со стороны командования. Он его оправдал.
Через месяц Юрий выдержал испытания на звание летчика и получил назначение в авиаотряд, воевавший в Галиции. Начальник Гатчинской школы полковник Ульянин охарактеризовал своего выпускника в телеграмме в штаб авиации очень лаконично: «Предназначенный в 4-й армейский авиационный отряд прапорщик Гильшер – отличный».
От «Вуазена» до истребителя Сикорского
Авиаотряд был вооружен аэропланами «Вуазен», на которых пилоты выполняли разведывательные полеты. В ноябре 1915 года, готовясь к очередному заданию, Гильшер занимался проверкой и наладкой своего «Вуазена». В зимний период требовалось время от времени ненадолго запускать двигатель, чтобы смазка не промёрзла. Юрий как раз запускал мотор, прокручивая его специальной рукояткой. В какой-то момент он замешкался и, не успев вовремя отдернуть руку, получил сильный ушиб кисти и перелом костей правого предплечья. Ему предстояло долгое лечение, и чтобы хоть как-то использовать его вынужденное безделье, командование устроило Гильшеру служебную командировку в Москву на авиационный завод «Дукс» для приемки запасных частей к аэропланам.
В первопрестольной Юрий проводил время в кругу семьи, но как только рука пошла на поправку, попросил свое начальство откомандировать его в Одесскую авиашколу для обучения полетам на новых моделях аэропланов – «Ньюпор», «Моран» и «Сопвич». После окончательного выздоровления Гильшера перевели в 7-й истребительный авиаотряд, формирование которого как раз завершалось в Киеве. В конце апреля 1916 года это соединение отправилось на Юго-Западный фронт.
Вскоре на вооружение авиаотряда поступили 3 новых истребителя конструктора Игоря Сикорского «С-16». Концепция этого легкого истребителя появилась в России независимо от западных разработок. Сикорский создал пять вариантов самолета, различавшихся оснащением и двигателем. Истребитель мог оснащаться колесным, лыжным и даже поплавковым шасси. Вооружением «С-16» был синхронный пулемет «Виккерс». Никто из пилотов отряда ещё не был знаком с машинами подобного типа. Гильшеру понадобилось всего два тренировочных полета, чтобы освоить новый истребитель.
Прибытие 7-го авиационного отряда на фронт совпало с началом подготовки войск к наступлению, впоследствии названному Брусиловским прорывом. 18 апреля 1916 года главнокомандующий фронтом генерал Брусилов провел совещание с командующими армиями и начальниками их штабов, на котором изложил свое решение о подготовке к наступлению и план действий. Отряду была поставлена задача воспрепятствовать полетам самолетов-разведчиков противника над боевыми порядками 7-й армии.
Воздушные дуэли
В часы, когда шло это совещание, Юрий вместе с поручиками Орловым и Бычковым участвовал в своем первом воздушном бою, который, впрочем, закончился безрезультатно. Фортуна улыбнулась Гильшеру 10 мая, когда он вылетел на перехват вражеского разведчика и энергично атаковал неприятеля. Дуэль в воздухе закончилась тем, что австрийский аэроплан выпустил клубы дыма и пошёл на вынужденную посадку.
Правда, победу Гильшеру не засчитали, так как по принятым тогда строгим правилам сбитыми считались только те самолёты противника, которые либо упали в нашем расположении, либо факт их уничтожения мог быть документально подтверждён наземными войсками. К сожалению, свидетелей боя на тот момент не оказалось, но именно с этой схватки начался отсчёт боевых побед 7-го авиаотряда, причём побед бесспорных, поскольку впоследствии историки выяснили, что австрийский самолёт всё-таки сел на нашей территории и его экипаж попал в плен.
Возможно, Гильшер всё-таки сумел бы найти подтверждение своей победы, однако, по роковому стечению обстоятельств, этот успех едва не стал для него последним. В этот же день Юрий вместе с наблюдателем – прапорщиком Квасниковым – отправился на вечернее патрулирование. Не обнаружив ни одного самолёта противника, экипаж решил вернуться на базу. На обратном пути у «С-16» вышла из строя система управления – заклинило рули. Машина 3 раза перевернулась через крыло, затем вошла в штопор. Все попытки экипажа выправить истребитель оказались безуспешными.
Подбежавшие к месту падения русские пехотинцы извлекли из-под обломков лётчиков. Оба авиатора оказались живы, но были без сознания. В этой катастрофе у Юрия Гильшера оторвало стопу левой ноги. Её пришлось ампутировать до колена. Уже находясь в госпитале, Юрий узнал, что произведён в корнеты и награждён орденом Св.Владимира 4-й степени. Но и новое звание, и первая воинская награда в таком положении были, конечно же, для него слабым утешением. К общему удивлению, едва оправившись от ран, Гильшер на редкость быстро освоился с протезом. Одновременно он обратился к командованию с просьбой помочь ему остаться в авиации.
В ноябре 1916 года Юрий Гильшер вернулся на фронт. Боевые действия в это время несколько затихли, и свободное время Гильшер обычно посвящал конным прогулкам и изучению беспроволочного телеграфирования — «морзянки».
В марте 1917 года командование посетило 7-й авиаотряд и, несмотря на позитивные моменты, отметило один серьезный недостаток: «В этом отряде необходимо поднять на исключительную высоту стрельбу из пулемётов, дабы получить большой процент боёв, оканчивающихся решительным успехом».
Поразмыслив, Гильшер сконструировал специальный качающийся тренажёр для отработки стрельбы. Лётчики авиаотряда немедленно приступили к тренировкам и вскоре добились значительных успехов. Свидетельством этого стал бой 13 апреля 1917 года, когда тройка русских авиаторов в составе Гильшера, Янченко и Макиёнка атаковала 2 австрийских самолёта-разведчика. Янченко и Макиёнок уничтожили одного из противников. Гильшер взял на себя другого. Первой же пулемётной очередью он сбил неприятеля.
Умение Гильшера делать из замечаний правильные выводы вызывало уважение у инспектора авиации Юго-Западного фронта полковника Вячеслава Ткачёва, который считался лучшим летчиком России. В своих мемуарах Ткачёв отозвался о Юрии со сдержанным восхищением: «Авиационная карьера Гильшера была нелёгкая, но он проявил себя как горячий патриот, беззаветно преданный авиации, и как лётчик, одарённый большим самообладанием».
Неравная схватка
7 мая Гильшер повредил ещё одну неприятельскую машину. Оставляя за собой шлейф пара, австриец ушёл на свою территорию и, видимо, сумел дотянуть до аэродрома. Через неделю командование поручило Гильшеру перехватить вражеский самолёт-разведчик, регулярно летавший над русскими позициями в одно и то же время и по одному маршруту (Галич — Иезуполь — Болыповце).
15 мая Юрий устроил засаду на пунктуального австрийца и атаковал его в районе Иезуполя. После одной из атак Гильшер сумел повредить пулемёт на вражеской машине. Австрийскому лётчику пришлось отстреливаться из сигнального пистолета. Когда запас ракет кончился, австриец знаками попросил разрешения на посадку. Следуя традициям воздушного рыцарства, русский истребитель не стал добивать неприятеля и вернулся на аэродром. Впрочем, австрийца это не спасло. Повреждённая машина противника села на «ничейной земле» и была тут же накрыта огнём русской артиллерии. Гильшер за этот бой получил орден Св.Георгия 4-го класса и краткосрочный отпуск в Москву. В июне он вернулся на фронт и сменил погибшего Ивана Орлова на посту командира 7-го авиаотряда. 17 июля в районе Посохова во время очередного вылета Юрий обнаружил вражеский самолёт-корректировщик и первой же очередью сбил неприятеля.
Через день началось контрнаступление немцев, вошедшее в историю под названием «Тарнопольского прорыва». Некогда доблестные русские полки, хлебнувшие «революционной свободы», откатывались в тыл, не желая сражаться. Общая паника охватила и многие авиационные соединения. На аэродроме в Тарнополе (ныне Тернополь) скопилось около 50 машин из семи авиаотрядов. Воспользовавшись моментом, противник решил нанести удар по столь крупному скоплению авиационной техники.
20 июля на Тарнополь отправилась эскадрилья из 16 германских и австрийских самолётов (8 истребителей и 8 бомбардировщиков). Навстречу противнику поднялись лишь 5 русских аэропланов. Среди них была боевая машина Гильшера…
В письме к его отцу боевой товарищ Юрия Василий Янченко так описал эту неравную схватку: «Мы приняли бой. Один из неприятельских самолётов был сбит Юрием. Атакуя второй, Ваш сын подошёл к нему снизу сзади, под пулемёт наблюдателя вражеского самолёта. Я был сверху и справа, между мной и Вашим сыном была дистанция около 50 метров. Немец был метрах в 70 спереди. Я видел, как противник открыл огонь, и пули с дымовой траекторией, ясно видимые мной, ложились вдоль корпуса самолёта Вашего сына.
Атакованный в это время сверху остальными аэропланами противника, взглянув вверх, я увидел над собой около 10 самолётов. В это время мотор корнета Гильшера вырвался из рамы и вылетел вперёд. Крылья его самолёта сложились, и он камнем пошёл вниз. Аппарат частью уже рассыпался в воздухе. Получив несколько пулевых пробоин и не имея возможности драться, видя гибель Вашего сына, которому, быть может, была ещё нужна помощь, я тоже пошёл вниз и сел у места падения Юрочки. Всё было кончено…».
Смельчакам, вступивших в бой против 16 самолетов, удалось сорвать планы немецкой эскадрильи. Вражеские бомбы, упав в окрестностях аэродрома, не причинили никакого вреда городу и самолетам на стоянках. Но за это пришлось своей жизнью заплатить корнету Юрию Владимировичу Гильшеру. Отважному командиру авиаотряда истребителей было 22 года, и он был настоящим асом…
Этот термин пришел в Россию из Франции. Переводится на русский как «туз». По одним сведениям, изображениями тузов на своих самолетах французские летчики обозначали сбитые самолеты противника. По другим – изображение туза появилось на самолетах одной из лучших французских эскадрилий, и с того времени если о летчике хотели сказать, что это выдающийся летчик, то говорили: «Это ас». В ходе войны закрепилось, что право именоваться асом имеет летчик, одержавший пять или более побед. У немецких и австрийских летчиков этого термина не было. Выдающиеся летчики у них именовались Der Experte (эксперт).
Военный обозреватель австрийской газеты Pester Loyd в 1915 году писал: «Русские летчики более опасные враги, чем французские. В их атаках, быть может, отсутствует планомерность, но в воздухе они непоколебимы и могут переносить большие потери без всякой паники. Русский летчик остается страшным противником».
Источник: Голос России
Комментарии