Кризис либерального капитализма не привел ни к полному коллапсу, ни к радикальным реформам. Но другие регионы обыгрывают Запад на его собственном поле
К третьему Давосскому саммиту после Великого кризиса Запада мы наконец более или менее разобрались в происходящем. Полного коллапса либерального демократического капитализма, которого некоторые опасались на Всемирном экономическом форуме в начале 2009 года, не произошло, но и радикального реформирования западного капитализма, на который тогда же все надеялись в Давосе, мы тоже не видим.
Западный капитализм выжил, но получил серьезные увечья и ходит на костылях. Кроме того, на него давит груз задолженности, неравенства, демографии, ветшающей инфраструктуры, социального недовольства и нереальных ожиданий. Тем временем страны, где существуют другие модели капитализма – Китай, Индия, Россия, Бразилия – мчатся вперед на всех парах, превращая собственную отсталость в преимущество, и их динамичное экономическое развитие быстро преобразуется в политическое влияние. Что же получается в результате? Мы живем не в монополярном мире, движущемся к единому варианту капитализма, — либерально-демократическому – а в мире без полюсов, с множеством различных национальных моделей капитализма, зачастую нелиберальных. Одним словом, не новый миропорядок, а новый мировой беспорядок, нестабильный, калейдоскопический мир – раздробленный, перегретый, порождающий будущие конфликты.
А ведь, казалось бы, все должно быть иначе. Помните триумфаторство либерализма в девяностые, когда прежние противники Запада вроде бы потерпели полное и окончательное поражение? Даже Россия и Китай переходили к капитализму, а это, несомненно, должно было со временем привести их и к демократии. Напомню вам знаменитую фразу: «Великая борьба между свободой и тоталитаризмом в 20 веке увенчалась полной победой демократических сил и привела к появлению единственной модели, обеспечивающей успешное и устойчивое развитие любой страны – модели, основанной на свободе, демократии и частном предпринимательстве. В 21 веке только страны, приверженные защите основополагающих прав человека, гарантиям экономической и политической свободы, смогут реализовать потенциал своих граждан и обеспечить их будущее процветание». С этого пассажа начиналась «Стратегия США в области национальной безопасности», принятая в 2002 году при президенте Джордже У. Буше.
Возможно, в долгосрочной перспективе подобная точка зрения и окажется справедливой. Не исключено, что лет через пятьдесят мы вспомним эти слова и скажем: да, в конечном итоге процветание и могущество страны неразрывно связаны с соблюдением прав человека и политической демократией. Я очень на это надеюсь. Но как либерал-интернационалист, глубоко верящий в свободу и права человека и не избежавший влияния либеральной эйфории девяностых, – хотя высокомерный тезис о «единственной модели» всегда вызывал у меня неприятие – должен заявить: сегодня, в 2011 году, эти надежды выглядят не слишком обоснованными.
Отчасти это связано с тем, что Запад растранжирил плоды своей победы в конце 20 столетия. История часто наказывает за гордыню. При всей вдохновляющей риторике Послания Конгрессу, с которым президент Обама выступил на этой неделе, ему будет крайне трудно провести свои реформы через разладившуюся политическую систему США. Что же касается перспектив реформ в Европе, то воспринимать их как обнадеживающие мог бы разве что такой неисправимый оптимист, как вольтеровский Панглосс.
Кроме того, страны, не входящие в состав традиционного «Запада», нашли варианты развития, о существовании которых либеральная триумфаторская теория девяностых и помыслить не могла. Они успешно сочетают динамику рыночной экономики с однопартийной или автократической системой, государственной или смешанной собственностью на деловые активы, массовой коррупцией и пренебрежением к законности.
Строгий приверженец либерального капитализма возразит: «Но это вообще не капитализм!» Но с таким же успехом либерал-мусульманин может заявить: «Идеология «Аль-Каиды – это не ислам!». Увы, ислам имеет к ней отношение, и капитализм тоже имеет отношение к впечатляющим темпам роста и накопления капитала, уже превращающим Китай в новую сверхдержаву. Вопреки общепринятому мнению девяностых, выясняется, что быть «наполовину беременным» можно.
Это – один из важных элементов той «новой реальности», что стала темой нынешнего Всемирного экономического форума. Его программа оптимистично провозглашает: «Общие нормы для новой реальности». Если бы! Китайский эксперт по международным отношениям Янь Сюэтун (Yan Xuetong) отмечает: новые великие державы, естественно, привносят в повестку дня собственные нормы, и не жалеют усилий, чтобы их максимально распространить. И он прав. Ответим на вопрос: в большей или меньшей степени, чем 10 лет назад, Китай и Россия – да, если на то пошло, и Бразилия с Индией – готовы принять западные нормы? Вот именно, в меньшей. А страны Юга больше или меньше «разрываются» между западными и китайскими нормами, чем 10 лет назад? Больше.
Будучи либералом-интернационалистом, я убежден: нам все равно следует вырабатывать «общие нормы для новой реальности». Но давайте начнем с признания того факта, что одной из определяющих черт этой новой реальности является различие норм. Возможно, правители Китая и не считают, что мы должны поступать так же, как они, но они, несомненно, уверены, что им самим не следует поступать так, как мы. Вполне возможно их устроил бы мир, в котором американцы, китайцы и европейцы вели бы дела по-своему в пределах собственных границ и в какой-то степени – и здесь мы вступаем в зону опасной неопределенности – в пределах своих сфер влияния. Кстати, примерно такой миропорядок, по мнению Сэмюэля Хантингтона (Samuel Huntington), позволил бы избежать «столкновения цивилизаций».
В этом случае «общие нормы» представляли бы собой минимальный набор правил для поддержания международного порядка, торговли, авиасообщения и т.д., сочетающийся с принципом уважения к национальному суверенитету – особенно суверенитету великих держав. Таким образом, одни из важнейших разногласий нашей эпохи связаны с тем, насколько много (или насколько мало) общих норм нам необходимо.
Что все это означает для жителей тех стран, где существуют более или менее либеральные, более или менее демократические варианты капитализма? (Между этими вариантами также имеются большие различия. Взять хотя бы сегодняшнюю Италию и Венгрию. Или вспомним о крупных, номинально частных британских банках, принадлежащих сейчас государству. Одним словом, в понятии «единственная неизменная модель» оба прилагательных оказались мифом – она не была ни единственной, ни неизменной). Здесь следует выделить два главных вывода.
Во-первых, нам надо навести порядок в собственном доме. Врачу, исцелися сам! Самые важные шаги, которые мы можем предпринять для укрепления своего влияния на международной арене, носят внутренний характер. Мы десятки лет исповедовали парадигму прогресса, верили в то, что каждое следующее поколение будет жить лучше предыдущего. Теперь нам придется как следует потрудиться, чтобы наши дети были хотя бы так же богаты, так же защищены и так же свободны, как мы сами.
Во-вторых, нам, вероятно, следует поумерить – хотя бы на время – ожидания, связанные с «общими нормами» либерального международного порядка. Это потребует от нас непростого выбора. Ставим ли мы сохранение мира — в узком понимании этого слова, как отсутствие войн между государствами – выше всего остального? Или на первом месте должна оказаться борьба с глобальным потеплением? Или открытость каналов международной торговли и финансов? Или отстаивание основополагающих прав человека? Конечно, мы хотим и того, и другого, и третьего, и четвертого, и все эти цели в какой-то степени взаимосвязаны. Но нельзя забывать о старой истине: по одежке протягивай ножки.
Если подобная перспектива выглядит мрачновато, я вас немного утешу. Надежды и страхи, царившие в Давосе всего два года назад, уже оказались нереальными. Давос десятилетней давности словно находится в другом мире, а двадцатипятилетней давности – в другой вселенной. История любит преподносить сюрпризы – особенно историкам.
Источник:»The Guardian«, Великобритания
Комментарии