Словно всплывающий со дна искусственного озера огромный стеклянно-титановый пузырь, Китайский Центр искусств – плод воображения Поля Андре, на счету которого одних аэропортов в разных точках мира — четыре десятка, в том числе — парижский Шарль де Голль-Руасси.
В репетиционном зале — прима Большого театра, Токийского, Ла Скала. Отдыху после 8-часового перелета «королева российского балета», как назвали Светлану Захарову пекинские журналисты, вместе с партнером и педагогом предпочла репетицию. Иначе — не выдержать «Дочь фараона» из трех частей.
Этот спектакль Мариуса Петипа о молодом английском лорде, путешествующем по Египту, имел шумный успех еще в премьерном 19 столетии. Роскошную балетную феерию семь лет назад воскресил Пьер Лакотт, одарив танцовщиков красивейшими адажио и сложнейшими, прямо-таки бисерными, вариациями, после которых, к концу третьего акта, солисты не чувствуют ни ног, ни рук, и от усталости готовы рухнуть тут же, за кулисами. Удерживают опыт и профессионализм.
Пекинский центр искусств танцовщики, закончив репетицию, рассматривают уже при свете луны. Огромный комплекс с тремя залами на 6 тысяч мест обошелся казне в 3 миллиарда юаней. Был подвергнут общественной обструкции еще на стадии проекта с письмами протеста в адрес правительства, но построен в самом центре китайской столицы за 8 лет. Аккурат к Олимпиаде.
Утро. Зрителей еще нет, но уже полно туристов, которых водят целыми группами, показывая фантастическую конструкцию, сверху напоминающую гигантское яйцо утки. В просторечье Центр так и именуют — «яйцо». Рассказывают, как возводили новый культурный символ Китая силами пяти тысяч строителей. Теперь здесь запросто можно послушать оперные хиты, даже не покупая билет на спектакль.
Посетители снимаются на фоне знаменитостей. С пианистом и дирижером Владимиром Ашкенази, прилетавшем недавно с концертом. С солистами Большого театра, что привезли в Китай «Евгения Онегина». «Авианосец российского искусства» — выведено на афише иероглифами.
Этим спектаклем Дмитрия Чернякова парижская Гранд-опера открывала сезон, миланская Ла Скала – завершала. Опера, похожая на кино, где сцены раскадрированы, и можно снимать фильм о фильме.
Один из составов вышел интернациональным: два главных персонажа из четырех — иностранцы. Впрочем, происхождение – не тот критерий, что обеспечивает партиями. Имеешь редкий тенор, артистические способности — будешь Ленским. Даже если ты – из Австралии. И зовут тебя Эндрю Гудвин.
Если ты – баритон, с консерваторским образованием, хорошим послужным списком, словацкое происхождение и имя Алеш — не помеха на пути к партии Евгения Онегина.
Алеш Енис, приглашенный солист Большого театра: «Для меня эта опера как кинематограф 50-х. Или даже – времена наших бабушек и дедушек. Мне кажется, спектакль очень правильный, мультикультурный, понятный любому, даже не читавшему Пушкина. Поэтому и принимается так здорово за рубежом. В Париже, Лондоне, теперь — в Пекине. В нем нет чего-то сугубо российского. Эти образы, эти чувства, эта история, в-общем-то, типичны для любой страны, для любой национальности».
Китай, где многовековые оперные традиции, отличные от европейских, мог и не принять новаторство Дмитрия Чернякова. Тем паче, что не каждый житель этой страны, в отличие от России, знает, кто такой Евгений Онегин.
Дмитрий Черняков, режиссер: «С детства все понимают, что такое взаимооотношения Ленского и Онегина, о чем Татьяна думает во время письма. У нас это есть, это наша как бы генетическая память. И конечно, когда мы это в спектакле показываем, мы рассчитываем, что зритель держит это в голове, и мы рассказываем еще чуть-чуть дальше, ведя диалог».
Опасения оказались напрасными. Билеты продавались хорошо. Задолго до начала гастролей. И на «Евгения Онегина», и на «Дочь фараона», и на «Дон Кихота».
Кассир Пекинского центра искусств: «От 280 юаней до 1200 стоят билеты и на оперу и на балет. Раскуплены в первую очередь билеты на балет: русский балет у нас очень любят».
Стоя, долго благодарила артистов публика, заполнившая весь зал. Довольными остались даже те, кто сидел далеко не в партере. Как эта пара, представляющая средний китайский класс: он – банковский служащий, она – сотрудник туристической фирмы.
Джун Чхуань, зритель: «Мы первый раз на русской опере. Заранее купили билеты. Не самые, правда, дорогие: третий ряд балкона. Но очень понравились певцы. Особенно — Татьяна. Декорации. Все удалось разглядеть: мы специально захватили с собой бинокль».
Теперь, добавили супруги, будем бывать здесь регулярно. Раньше же не было у нас, в Пекине, такого Оперного центра, куда даже просто приятно прийти .
Площадь Тянаньмэнь, самая большая в мире, где может разместиться до миллиона человек одновременно, Императорский дворец, расположенный неподалеку, Великая Китайская стена – вот обязательные туристические маршруты для каждого, впервые попавшего в Поднебесную. Не стали исключением и солисты Большого театра, успевшие между репетициями и спектаклями побывать во всех вышеперечисленных местах.
Австралиец Эндрю Гудвин, которого часто по ошибке представляют певцом австрийским, увидел все главные достопримечательности Пекина, но впечатлен более всего остался другим — китайским массажем.
Эндрю гуляет по пешеходному пекинскому Арбату, где многое запрещено. В том числе — жонглировать и плеваться. Заслышав «Большой театр», к певцу бросаются за автографами. В чайном магазине устраивают традиционную церемонию. Заодно обучая китайской грамоте.
Как китайский для австралийца — русский для китайца: имена солистов, с непривычной транскрипцией давались переводчику с трудом. Толмач в отчаяние не впадал. Даже — играл словами: называя Большим театром, Пекинский оперный Центр.
Геннадий Иксанов, генеральный директор Большого Театра: «Есть слово «Большой»… Большие дома должны дружить».
Как дружит российский Большой дом с миланским, парижским, токийским и лондонским. Последний — уже ждет. В Англию снова попросили привезти «Евгения Онегина» и целых 9 балетов. Гуля Балтаева
Источник: ВЕСТИ
Комментарии