Голос России: А может, просто демократию понимаем не так, как во всем мире? Там – это права меньшинства, у нас – власть большинства, когда реальная оппозиция не нужна вообще.
«Создававшаяся все эти годы политическая система не предполагает реального участия населения в политической жизни. Трудно требовать от людей активности в декоративных кампаниях, где победители известны заранее. Это как если бы я подарил даме пластмассовые цветы, а потом обиделся, узнав, что она их с энтузиазмом ежеутренне не поливает…».
Именно так на днях охарактеризовал положение дел в российском обществе известный челябинский политолог Александр Подопригора.
А незадолго до этого раздал всем сестрам по серьгам экс-премьер, а ныне президент Торгово-промышленной палаты РФ Евгений Примаков, которого вряд ли можно упрекнуть в какой-либо ангажированности. От него досталось всем: и Кремлю, и Белому дому, и крупному бизнесу, и демократам. Но в первую очередь – партии власти.
Всеохватность идеологической программы «Единой России» (мы и за бедных, и за бизнес, и за все, что только можно), по мнению Примакова, огромный минус партии: «Идеологическая всеядность «Единой России» на практике исключает партийный плюрализм в нашей стране. Создание по сути моноцентристской партийно-государственной системы, даже при наличии на политическом поле многих партий, блокирует демократический процесс». Отсюда – и непродуктивные разговоры о модернизации экономики, которые на деле сводятся лишь к тому, чтобы переждать кризис на подкожном жире, а потом зажить как прежде. Перспектива, по мнению экс-премьера, не очень радостная: при сохранении подобного курса мы неизбежно станем «сырьевым придатком не только Запада, но и Китая».
При всей остроте высказываний Евгений Примаков «америк» не открыл. Еще весной прошлого года Институт современного развития, попечительский совет которого возглавляет Дмитрий Медведев, выпустил двухтомник «Стратегии социального развития России: влияние кризиса», где без обиняков было сказано, что «мы имеем все признаки политического застоя, и то, чем заканчиваются такие эпохи, неизбежно приносящие со временем отчуждение общества и апатию, мы еще хорошо помним по 1970–80-м годам».
А если вспомнить осенний демарш трех госдумовских фракций, который сразу метко окрестили бунтом покорных? Это же надо было очень постараться, чтобы довести до точки кипения оппозицию, которую все чаще называют ритуальной! Правда, спикер Госдумы Борис Грызлов незамедлительно пригвоздил «бунтовщиков» к позорному столбу, обвинив… в измене Родине: «Такого рода демарши… на руку тем внешним силам, которые хотят поставить Россию на колени». Ну, а затем единороссы незамедлительно показали, что от монополии одной партии сплошная выгода и власти, и народу – враз приняли 19 законов.
Потом, конечно, оппозиционеров успокоили, пообещали прислушаться, и все опять пошло по накатанной колее. Снова коммунисты, либерал-демократы и эсеры могут даже пошуметь, помитинговать, но потом все равно идут туда, куда скажут. Да и как иначе, если какие-либо серьезные дебаты у нас чаще всего стараются записать в разряд опасной ереси, а на оппонентов навесить ярлык нелояльности.
К чему все это приводит? Похоже, мы уже начали забывать, для чего нужны депутаты. И даже в политизированной Москве явка избирателей на октябрьские выборы составила всего 35 процентов, а проведенный в конце года «Левада-центром» опрос показал, что лишь 4 процента россиян считают, что в стране реально существует демократия. Странное (или закономерное?) совпадение: у нас примерно такой же процент очень богатых людей.
А может, просто демократию понимаем не так, как во всем мире? Там – это права меньшинства, у нас – власть большинства, когда реальная оппозиция не нужна вообще.
И хотя Дмитрий Медведев в своем эссе «Россия, вперед!» поделился своей мечтой о конкурентной политической системе, где партии приходят к власти в честной борьбе, сменяя друг друга, но, положа руку на сердце, мы верим, что настанут у нас такие времена? Или нас ждет возврат во времена КПСС с ее печальной судьбой?
Какую-то надежду дало январское заседание Госсовета, посвященное развитию российской политической системы . Но почему-то до сих пор не покидает ощущение какой-то недоговоренности. С одной стороны, президент прямо указал, что «обществом не нужно пытаться командовать – с ним нужно сотрудничать», выразил озабоченность тем, что на практике мы зачастую сталкиваемся с иными подходами, когда усложняющимися социальными процессами пытаются управлять при помощи примитивного, тупого администрирования. Говоря об изъянах местного самоуправления, глава государства не оставил в стороне полное отсутствие политической конкуренции: из 246 тысяч депутатов муниципальных образований половина – это «единороссы». А вот коммунистов – всего два процента, представителей «Справедливой России» – один процент, либерал-демократов – менее процента. Но последнее слово в диалоге сказал все же лидер «Единой России» Владимир Путин, объяснивший, что темп преобразований будет «очень аккуратным».
Этот сигнал премьера на местах, похоже, поняли правильно. По крайней мере, задача перед «единороссами» Челябинской области остается прежней: не менее 70 процентов депутатских мандатов на мартовских выборах.
Адрес публикации: http://rus.ruvr.ru/2010/01/29/4008690.html
Комментарии