«В Арктике началась золотая лихорадка 21 века»
А вот и нет. В августе 2007 года батискаф с Артуром Чилингаровым — парламентарием и известным полярным исследователем — на борту спустился на дно в точке Северного полюса и с помощью манипулятора установил там российский флаг. Мир среагировал на это быстро и во многих случаях гневно. «На дворе не пятнадцатый век, — возмущался тогдашний министр иностранных дел Канады Питер Маккей (Peter MacKay). — Сейчас нельзя просто плавать по морям, водружать флаги и заявлять: «Эта территория наша»».
Может быть, он и прав, но сегодня многие страны взглянули на Арктику по-новому.
Из-за климатических изменений площадь льдов в Северном Ледовитом океане в летние месяцы стала вдвое меньше, чем 50 лет назад. В последние годы российские и канадские вооруженные силы начали проводить на Крайнем Севере учения, напоминающие о временах «холодной войны», а летом 2009 года два немецких торговых судна прошли через очистившийся от льда Северо-западный проход: о прокладке этого торгового пути из Европы в Азию раньше можно было только мечтать. Пожалуй, быстрее, чем сам Северный Ледовитый океан, сегодня «разогреваются» только споры о том, что может скрываться под его поверхностью. «Если США не возьмут на себя инициативу в выработке дипломатического урегулирования притязаний соперничающих держав и потенциальных конфликтов, — отмечал в 2008 году на страницах Foreign Affairs ученый Скотт Дж. Боргерсон (Scott G. Borgerson), — в регионе может начаться лихорадочная гонка за сырьевыми ресурсами, подкрепленная военной силой».
Да, может — но не начнется. На «вершине» мира отнюдь не царит анархия: напротив, там действует фактически такое же международное устройство, что и в других регионах мира. Сухопутные границы приполярных государств — Дании (она владеет Гренландией), Исландии, Норвегии, Канады, России, США, Швеции и Финляндии — четко демаркированы и никем не оспариваются. Правда, некоторые морские границы — прежде всего канадско-американская в море Бофорта и канадско-датская в Баффиновом заливе — вызывают споры. Однако за последние годы достигнут немалый прогресс в урегулировании даже самых острых разногласий: в апреле, после 40 лет переговоров, Норвегия и Россия заключили взаимовыгодное соглашение о новой границе в Баренцевом море — в районе континентального шельфа, богатом рыбными ресурсами и нефтегазовыми месторождениями.
Но как обстоят дела в той части Арктики, на которую пока не распространяется ничей государственный суверенитет — речь идет о морском дне, которое пытался «застолбить» Чилингаров? Хотя большую часть года Северный Ледовитый океан покрыт льдом, на него распространяется тот же режим, что существует в других океанах планеты — он установлен Конвенцией ООН по морскому праву, которую ратифицировали все арктические государства, кроме США (впрочем, на практике Америка в целом соблюдает ее условия).
Чилингаровский гамбит с установкой флага представлял собой удачный пиар-ход, но в общем-то и не более того. Хотя дно Северного Ледовитого океана — и его ресурсы — скорее всего будут поделены между странами, предъявляющими на него обоснованные притязания, этот процесс не будет проходить по принципу «кто не успел, тот опоздал». Опыт захвата земель в прошлые столетия многому научил мировое сообщество: сегодня пограничные конфликты и борьба за нефтяные месторождения происходят лишь в тех регионах, где ситуация и без того нестабильна.
«Движущая сила изменений в Арктике — изменение климата»
Не совсем так. В последние десятилетия средние температуры в Арктике повышались почти вдвое быстрее, чем в других частях света. Морские льды отступают, снежный покров сокращается, ледники Гренландии и вечная мерзлота тают. Некоторые заполярные поселения в буквальном смысле смываются в океан. Эти изменения носят беспрецедентный характер; они серьезнейшим образом повлияют на культуру и образ жизни четырехмиллионного населения Крайнего Севера — и особенно 400000 его коренных жителей.
Однако изменение характера использования человеком арктической «окраины» обусловлено потребностями мировой экономики и ситуацией с сырьевыми ресурсами не меньше, чем глобальным потеплением. В основном здесь «завязаны» несколько отраслей: добыча и переработка сырья (нефти, газа, минералов, леса), морской туризм (круизы на кораблях) и рыболовство.
Изменение климата в регионе не слишком влияет — как в позитивном, так и в негативном плане — на планы Норвегии и России по добыче энергоносителей: они определяются высокими ценами на нефть и газ. Новообретенный интерес к Арктике компаний, организующих морские круизы, — в частности, проведение регулярных рейсов вдоль берегов Гренландии — также соответствует общей тенденции к освоению туристской отраслью некогда малодоступных регионов мира. На круизы в Арктике существует большой спрос, и они вполне безопасны (в Баффиновом заливе пиратов не наблюдается). Что же касается рыболовства, то по мере того как вода в арктических и субарктических морях теплеет и они становятся пригоднее для мореплавания, косяки рыб и флотилии сейнеров перемещаются все дальше к северу. Однако присутствие рыбаков в этой зоне связано и с тем, что южнее рыбные ресурсы сильно истощились — в том числе по причинам, никак не связанным с глобальным потеплением.
«Арктика — это гигантская кладовая природных ресурсов»
Верно. Если за ресурсы Арктики не начнется «борьба без правил», это не означает, что они не имеют большой ценности. В частности, крупнейшее на планете месторождение цинка под названием Red Dog находится на северо-западе Аляски. На другом берегу Северного Ледовитого океана — в Западной Сибири — расположились рудники и предприятия «Норильского никеля», занимающего ведущее место в мире по добыче никеля и палладия и одно из первых — по добыче меди. Одно из самых больших неосвоенных месторождений железной руды обнаружено на принадлежащем Канаде острове Баффинова Земля; европейские металлургические компании уже разрабатывают способы ее доставки к своим доменным печам и даже подумывают о строительстве специальных ледокольных судов для круглогодичной транспортировки этого сырья. Богат Крайний Север и возобновляемыми ресурсами: Баренцево и Берингово моря изобилуют рыбой; в других районах имеются большие запасы свежей воды.
Впрочем, самыми ценными ресурсами Арктики — и сейчас, и в будущем — вероятно, следует считать нефть и газ. В 2008 году Геологическая служба США подготовила доклад, в котором указывалось, что газовые ресурсы Заполярья могут составить до 30% общемировых неразведанных запасов «голубого топлива». Аналогичная оценка по нефти составляет 13% (для сравнения, в Саудовской Аравии находится 21% ее общемировых доказанных запасов).
Два арктических государства уже осваивают запасы нефти и газа на своих северных границах. Норвегия разрабатывает газовое месторождение Snohvit в Баренцевом море недалеко от Хаммерфеста — рыболовецкого порта, переоборудованного в промышленный терминал — и в сжиженном виде поставляет добытое «голубое топливо» в Северную Америку и Европу. Россия не менее активно эксплуатирует нефтегазовые месторождения Западной Сибири и недавно начала транспортировку нефти из терминала в Печорском море в Мурманск. Кроме того, если бы сегодня на мировом рынке не было избыточного предложения природного газа, российский концерн «Газпром» вплотную занялся бы реализацией своих давних планов по разработке Штокмановского газового месторождения в Баренцевом море — одного из крупнейших в мире. Гренландия также связывает свое экономическое — а возможно, и политическое — будущее с добычей энергоносителей в море: недавно такие работы начались у ее западного побережья, вблизи острова Диско.
Все это вместе взятое означает, что ресурсы Крайнего Севера — прежде труднодоступные и непригодные для освоения по соображениям рентабельности — будут все активнее включаться в глобальный экономический оборот и играть все большую роль на мировом рынке. Этот регион превращается в новый «передний край» индустриализации и инвестиций; страны, владеющие этими ресурсами, смогут за их счет существенно повысить свое благосостояние. Впрочем, для восьми арктических государств они означают скорее подспорье, а не фундаментальный сдвиг в экономическом положении — ведь большинство из них уже в больших масштабах добывают нефть, газ и минеральное сырье. Можно даже предположить, что ресурсы Заполярья больше всего повлияют на ситуацию в странах, никакого отношения к самой Арктике не имеющих: речь идет о развивающихся государствах, испытывающих высокую потребность в сырье — например, Китае и Индии. Именно их будущее развитие, скорее всего, будет подпитываться экспортом с северных месторождений.
«Арктика превратится в главную артерию мирового судоходства»
Не будем опережать события. Еще в 15 веке европейские монархи и купцы с вожделением мечтали о судоходном северном морском пути, позволяющем кораблям попадать в Тихий океан, не огибая Африку. Сегодня кое-кто из руководителей судоходных компаний тоже потирает руки в ожидании этой перспективы. Согласно одной (возможно, чересчур оптимистичной) оценке, переход контейнерного судна из Северной Европы к Западному побережью США через знаменитый канадский Северо-Западный проход — летом 2007 года он на несколько дней полностью очистился ото льда — обойдется на 20% дешевле, чем по любому из нынешних маршрутов. Кроме того, проблемы с точки зрения безопасности и возможных угроз (вспомним о пиратах) в этом случае также будут минимальны.
Но если моряки скоро получат возможность плавать через Северный Ледовитый океан, это не значит, что многие из них сумеют ею воспользоваться. Северо-Западный проход и Северный морской путь вдоль арктического побережья России благодаря климатическим изменениям действительно становятся судоходными на всем протяжении — но лишь на несколько дней или недель в году. Хотя по нескольким прогнозам эволюции климата Северный Ледовитый океан уже к 2030 году будет каждое лето на короткое время освобождаться ото льда, зимой, весной и осенью он, согласно тем же моделям, будет по-прежнему замерзать как минимум до конца нынешнего столетия. Никто не говорит о том, что корабли в его акватории круглый год будет ждать чистая вода.
Это значит, что пересекать Северный Ледовитый океан мы теоретически сможем, но не исключено, что из-за трудностей и дороговизны игра просто не будет стоить свеч. Чем больше льда будет встречаться на этом маршруте, тем ниже окажется скорость судов при его прохождении — что вполне может свести на нет преимущества более короткого пути. В большинстве случаев для плаваний в Арктике все равно понадобятся дорогостоящие грузовые суда ледокольного класса. Неясны пока и многие другие факторы экономического порядка. В подготовленном в прошлом году авторитетном «Исследовании о перспективах морского судоходства в Арктике» (Arctic Marine Shipping Assessment) перечисляется ряд проблем и вопросов, остающихся без ответа: можно ли считать целесообразным с экономической точки зрения использование этого маршрута в качестве торгового пути мирового значения, если он не открыт круглый год? Насколько серьезны риски, связанные с плаванием в Северном Ледовитом океане, и как на них отреагируют страховые компании?
Итак, хотя в будущем по этому пути в летние месяцы можно будет перевозить определенный объем грузов, в основном судоходство в Арктике не будет «сквозным». Иными словами, корабли будут прибывать на Крайний Север, выполнять там какие-то задачи, а затем возвращаться в порт приписки. В общем, ожидать превращения северного маршрута в новый Панамский или Суэцкий канал не приходится. И даже эту ограниченную деятельность необходимо будет приспосабливать к местным условиям. Реальной задачей станет выработка правовых норм, защищающих жителей Арктики и окружающую среду от последствий повышения интенсивности судоходства.
«Нужен новый договор по Арктике»
А зачем, собственно? Нужны ли нам новые международные соглашения, чтобы будущее развитие Арктики осуществлялось на основе справедливости и ответственности? В 1959 году на аналогичный вопрос ответили положительно семь стран, выдвигавших территориальные притязания на другой полярный регион планеты — когда они отказались от этих претензий и вместе с еще пятью государствами заключили Договор об Антарктике (Antarctic Treaty). Этот документ, подписанный в разгар «холодной войны», предусматривал исключительно мирную деятельность — прежде всего научную — на просторах Антарктики, где нет постоянного населения, и запрещал любую военную активность в регионе, а также ядерные испытания и захоронение ядерных отходов. И сегодня, полвека спустя, правовой режим в Антарктике остается выдающим примером мирного сотрудничества, демилитаризации и совместного управления регионом 47 стран, присоединившихся к соглашению.
Однако вряд ли арктические государства когда-либо выработают подобное всеобъемлющее соглашение для Крайнего Севера. Все они имеют в Арктике важные экономические интересы; некоторые претендуют на ее районы уже не первое столетие; другие и сегодня, через 20 лет после «холодной войны», используют ее морские маршруты в стратегических целях. И в этом нет ничего страшного, поскольку у нас уже есть дипломатический инструмент, чье действие охватывает большую часть Крайнего Севера — Конвенция ООН по морскому праву. Этот договор позволяет прибрежным государствам — не только в Арктике, но и в масштабе всей планеты — распространять свои суверенные права на районы морского дна за пределами своих территориальных вод, но только после тщательных научных исследований и предоставления соответствующей геологической информации в ооновскую Комиссию по границам континентального шельфа со штаб-квартирой в Нью-Йорке. Это сложный процесс, но его процедура четко прописана. И она действует: за последние десять лет в Комиссию было представлено более 50 таких заявок. Другое ооновское ведомство — Международная морская организация — также имеет полномочия, позволяющие выработать юридически обязывающие нормы судоходства в Северном Ледовитом океане.
Кроме того, существует Арктический совет — созданный 14 лет назад межправительственный форум, в рамках которого восемь приполярных государств, а также представители шести коренных народов (и другие наблюдатели) обсуждают проблемы защиты окружающей среды и устойчивого развития региона. Правда, это «беззубый» орган, по крайней мере в правовом плане: его деятельность не регулируется никаким договором, кроме того, участники Совета решили, что не будут заниматься военными вопросами и сферой безопасности и даже проблемами рыболовства. Тем не менее он играет позитивную роль, приучая все заинтересованные стороны обсуждать будущее региона в дипломатическом формате. Кроме того, под эгидой Совета был проведен ряд новаторских исследований по проблемам климатических изменений, нефтегазовых ресурсов и арктического судоходства. По мере того как значение межгосударственных отношений в Арктическом регионе будет возрастать, наверняка усилится и роль Совета. При нем уже создана рабочая группа для разработки первого юридически обязывающего соглашения между странами-участницами — по вопросам поисково-спасательных операций в регионе.
«Конфликт в Арктике неизбежен»
Вовсе нет. В прошлом Арктика уже была геополитической «горячей точкой»: в годы «холодной войны» она стала ареной прямого противостояния США и СССР. Но те времена миновали. Сегодня Крайний Север — это зона ответственности восьми развитых стран, взаимодействующих друг с другом, пожалуй, теснее, чем когда-либо раньше. В частности, международное научное сотрудничество в Арктике сегодня находится на беспрецедентном уровне.
Назревающий сырьевой бум в Арктике не только не угрожает этой стабильности, но и будет способствовать ее укреплению. Интересам Норвегии и России, к примеру, конфликт в Заполярье нанес бы немалый ущерб; то же самое можно сказать о многих странах, расположенных вне этого региона, и транснациональных корпорациях, которые станут потенциальными инвесторами в арктические проекты или потребителями их продукции. Никто в регионе не оспаривает ничьего суверенитета; более того, в один прекрасный день на Крайнем Севере может появиться еще одно суверенное государство — Гренландия, причем произойдет это при поддержке и содействии Дании, чьим заморским владением она является уже несколько столетий.
Это, конечно, не означает, что в регионе никогда не слышно — и не будет слышно — бряцания оружием. Канада, Норвегия и Россия проводят в Заполярье военные и военно-морские операции, показывая свои возможности и «демонстрируя флаг». (Соединенные Штаты в этом отношении ведут себя скромнее, хотя осенью прошлого года ВМС США разработали «план действий» в Арктике, подчеркивая необходимость поддержания боеготовности своих сил на Крайнем Севере). Роль НАТО в регионе второстепенна и неясна: пять арктических государств входят в Альянс, но три других — Россия, Швеция, Финляндия — остаются за его пределами. В принципе Североатлантический блок мог бы многое сделать для разрядки напряженности и укрепления доверия в Арктике, поощряя международное сотрудничество в таких сферах, как военная безопасность, правоохранительная деятельность и антитеррор.
Впрочем, все имеющиеся трения вполне можно уладить дипломатическими средствами. Даже такой сторонник экспансии России на Севере, как Чилингаров, — тот самый, что водружал флаг — понимает всю полезность переговоров. В июне, встречаясь с канадским министром по делам Севера Чаком Штралем (Chuck Strahl), он, как сообщают, первым делом пригласил своего «потенциального противника» на конференцию под названием «Арктика: территория диалога», которая должна пройти в Москве в сентябре. С тех пор представители обеих стран заверяют, что в их отношениях по арктической тематике наступило потепление: регулярно проводятся двусторонние встречи, обсуждаются даже планы совместной топографической съемки морского дна в том самом районе, где Чилингаров установил государственный флаг. Одним словом, вывод очевиден: в мире хватает регионов, где конфликты уже превратились в «образ жизни». О них и следует беспокоиться в первую очередь.
Лоусон Бригхэм — почетный профессор на кафедре географии и арктической политики Аляскинского университета в Фэрбенксе
Источник: «Foreign Policy«, США
Комментарии