© Коллаж: «Голос России»
Расставаться со стереотипами об «этих странных русских» даже тем, кто искренне симпатизирует России и знает о ней достаточно много, как выяснилось, очень непросто и… не всегда хочется
Выйдя на задний дворик – типичный дворик типичного викторианского дома — я обомлела. По периметру — аккуратно подвязанные кусты помидоров. Тропинка шириною в ступню отделяет их от роскошного, любовно возделанного картофельного поля. Где-то я это уже видела… Да, в прошлой жизни.
— А за сараем у нас подсолнухи! – сообщил гордый хозяин, когда мы пробирались по узенькой дорожке, стараясь не угодить ногой в укропный бордюр.
— Зачем?..
— А для бизнеса, — хозяин отвел глаза.
Прозвучало не слишком убедительно: бизнес по удовлетворению потребности лондонцев в семечках для лузганья. …Тогда зачем? Мой новый знакомый, русский эмигрант, и его жена-англичанка неплохо зарабатывают на жизнь умственным трудом. Говорить о какой-то особо жгучей тоске по родине тоже не приходится — судя хотя бы по тому упорству, с каким он добивался британского гражданства…
Вернувшись домой, я продолжала ломать голову над загадкой: что может заставить человека сотворить посреди Лондона действующую модель подмосковного дачного участка? Потом обвела глазами свою собственную «однобедрумную» квартирку. Ну, типичная «хрущевка»! И что самое неприятное, до боли напоминает жилище моей свекрови в одном из спальных районов Москвы. Клянусь, я не стремилась к этому сходству. Более того, я двумя руками против! Но… Страшная штука, эта подкорка.
…А идеологи объединенной Европы потом расстраиваются, что вместо «единого культурного пространства» выходит какой-то «набор конклавов».
Есть и другой тип нашего эмигранта – прямо противоположный. Я сталкивалась с ним по работе: он до последнего будет говорить с тобой и поддерживать переписку на английском языке, хотя простое соображение удобства подсказывает не выпендриваться и перейти на язык родных осин.
Когда за короткий срок четвертая по счету приятельница попросила налить ей в чай молока, я поняла, что имею дело с тенденцией. Лично для меня наличие молока в чае до сих пор ассоциируется не с жизнью английских аристократов, а с давней битвой за лактацию. (Почему-то вспоминается медсестра в послеродовой палате и ее садистский слоган: «Раздаиваемся, мамочки, раздаиваемся!») Но, видимо, привычки пора менять.
В общем, есть тост. Выпьем виски, закусим соленым огурчиком. В чем-то объединимся, а в чем-то размежуемся.
Спасибо Вавилонской башне
Я не историк, и заранее прошу прощения за вольную интерпретацию, но все-таки осмелюсь предположить: человечеству уже далеко не в первый раз приходится горевать и нервничать по поводу объединений — размежеваний.
Взять хотя бы легенду о Вавилонской башне. Носители одного языка и одной культуры (после Всемирного Потопа откуда было взяться разнообразию?) освоили производство кирпича и начали строить высочайшую башню, чтобы добраться до небес. И тогда Бог перемешал языки, чтобы строители перестали понимать друг друга. Проект пришлось заморозить. Человечество получило классический безнадежный долгострой, а вместе с ним – великое многообразие языков и культур.
Как всякий гениальный сюжет, историю Вавилонского столпотворения трактуют на все лады. Одни усматривают в легенде намек на то, что слишком быстрый технический прогресс и развитие технологий (в данном случае, строительных) приводят к глобализации, которая в свою очередь обедняет культуру и убивает духовность.
Другие прочли между строк, что отбыв положенное наказание за гордыню, можно будет снова объединиться и перейти на один язык (Эсперанто или что-нибудь в том же духе) и создать одну замечательную общую культуру, которая устроит всех.
Так или иначе, лично я глубоко благодарна Вавилонской башне за то, что в Лондоне для меня нашлась работа — преподавать русский язык. А заодно наблюдать за обеими тенденциями и их носителями в реальной жизни.
Пытливые и влюбленные
Я часто слышу от коллег, что «в свете астигматизма российско-британских отношений» интерес к русскому языку за рубежом заметно приутих — не то, что было пять-шесть лет тому назад. Статистики под рукой нет, однако лично у меня складывается ощущение, что спрос просто огромен.
Помимо тех, кто учит русский для бизнеса, и тех, кому он требуется для создания семьи, есть еще много желающих, которые на первом уроке приводят самые неожиданные причины. Например, для предстоящей в будущем году двухнедельной поездки по «Золотому кольцу». Или просто for fun, что даже не вдруг переведешь на русский язык. Вот так, по приколу, между делом, после тяжелого рабочего дня, отсидеть 2-3 часа в душной аудитории — взять да и выучить один из труднейших языков мира!
Между теми, кто учит язык для деловых целей и для любовных отношений, кстати, не такая уж большая разница. Мои «корпоративные» студенты, как правило, быстро начинают скучать от бизнес-языка, который сплошь состоит из заимствований. Зато они приходят в восторг и немедленно начинают записывать русские пословицы и всякого рода присказки, вроде «работа не волк…» или «понедельник — день тяжелый», чтобы сразить своим знанием и чувством юмора зарубежного партнера. Оказывается, даже в бизнесе эмоциональный контакт бывает важнее, чем умение правильно составить отчет.
Что же касается категории «влюбленные» — это мой любимый тип студента, потому что это заведомо счастливый человек. Одна из моих начинающих студенток — чернокожая девушка, знакомясь, представилась Джоаннушкой (так ее зовет русский жених), а прощаясь, вместо «до свидания» сказала «спокойной ночи», причем таким непередаваемо нежным тембром, что я от души порадовалась и за ее жениха, и за саму себя — что судьба наградила меня такой благодарной работой.
Как рождаются легенды
— Однажды в подмосковном лесу я видел сборище сектантов — оккультистов! — неожиданно сообщил один из моих студентов во время обсуждения вполне невинной грамматической темы. — Едва успел убежать!
Надо сказать, что этот студент — вполне взрослый английский бизнесмен, хорошо образованный и при должности. Несколько лет назад ему довелось какое-то время жить и работать в России, где он и повстречал тех, кого принял за сектантов.
— А почему вы решили, что это секта?
— В лесу остановилось несколько автомобилей. Из них вышли люди и побежали к ручью, — студент опять округлил глаза и понизил голос. — В руках они держали… пустые канистры из-под питьевой воды. Очень много пустых канистр!!
Мое объяснение его разочаровало. Легенда о русских сектантах была куда эффектнее, чем история про мирных горожан, которые не хотят пить воду из-под крана, и правильно делают. И от которых, между прочим, не было ни малейшей нужды убегать.
С другим моим студентом, страстным поклонником всего русского, мы однажды заговорили о культурных стереотипах. Я упомянула знаменитый американский фильм «Доктор Живаго» и, конкретно, изображение русского поместья, где прямо на крышу господского дома создатели фильма водрузили церковные «луковицы» с крестами.
— А ты уверена, что так не бывает? — уточнил студент, который тоже думал, что наличие позолоченной луковицы — непременный атрибут классического русского дома.
— Боюсь, что уверена, — я постаралась, чтобы ответ прозвучал по-английски деликатно.
— Но усадьба Живаго находилась в Сибири. Ты была в Сибири?
— Боюсь, что была.
Кстати, о западных фильмах. На дворе — эпоха Интернета, да и консультанта в Голливуде, я думаю, найти не сложно. И тем не менее американская разведчица под видом российского полковника является в некий Штаб (на Красной площади), одетая в полевую пилотку, сапоги и юбку с по-военному смелым разрезом спереди. Что называется, замаскировалась.
Расставаться со стереотипами об «этих странных русских» даже тем, кто искренне симпатизирует и знает о России достаточно много, как выяснилось, очень непросто и… не всегда хочется.
Чуточку непонимания — это даже полезно
«Я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин!» — гордо воскликнул Поэт. С грамматической точки зрения вместо им разговаривал следовало бы сказать на нем разговаривал, но Маяковскому в тот момент было не до падежей. Надо было блюсти ритм, чеканить шаг, а главное — нести человечеству идею мировой революции.
Мировая революция, как мы знаем, со временем превратилась в очередной долгострой, а потом даже и фундамент решено было снести. В точности, как с Вавилонской башней — то ли задачу поставили ненаучную, то ли поплатились за гордыню… А может быть, оттого, что не послушались Маяковского и не выучили русский язык. А если выучили, то не все, и не в том объеме, чтобы наверняка проникнуться идеями.
Между прочим, есть еще одна трактовка легенды о неудачном строительстве Вавилонской башни. Согласно ее автору, русскому историку и философу, Борису Федоровичу Поршневу, разные языки предохраняют человечество от чрезмерного доверия и внушения, препятствует манипулированию сознанием.
Человеку, который тебя не понимает, гораздо сложнее внушить вредоносную идею, которая его погубит. Полезными знаниями, конечно, тоже обмениваться труднее… И тем не менее, получается, что некая здоровая порция взаимного непонимания очень даже полезна и необходима. Чтобы мы могли соблюдать между собой хоть какую-то дистанцию — не задушить в объятиях и не заговорить друг друга до смерти.
PS. Заглянула в электронную почту: два новых сообщения. Одно на английском языке — от коллеги-соотечественницы. Второе — как умел, написал по-русски английский студент. Естественно, оба письма с ошибками. …Хотя, может, оно и правильно — с исторической точки зрения?
Источник: Голос России
Комментарии